***
Через неделю после смерти Вивианы Кастаньяр, наследный принц появился в Альмагро. Этот поступок был невежливым и странным.
Он появился внезапно без какого-либо предупреждения. Переполох, начавшийся со стороны привратников замка, постепенно распространился и внутри. Однако дворяне в замке присутствовали на поминальной мессе, проходившей в самой глубокой части церкви, поэтому не подозревали о волнении снаружи. А в Ортеге, даже если сам император входил в часовню во время мессы, не было закона объявлять о его прибытии.
Какой слуга осмелится ворваться в часовню, чтобы сообщить новость о том, что наследный принц внезапно прибыл в Альмагро? Те, кто прибежал со срочными новостями, не смогли нарушить священные заповеди и переминались с ноги на ногу перед дверью.
— Мы верим, что все, что с нами происходит — это часть Вашего великого плана. Мы верим, что ранний уход Вивианы Кастаньяр де Альмагро из этого мира также был обусловлен планом, который Вы для нее подготовили. Мы верим, что слезы, пролитые нами сегодня, принесут Вивиане вечную радость и покой…
Тем временем в часовне чтение заупокойной мессы закончилось и началась продолжительная молитва. Все последовали слову священника и закрыли глаза. Мир длился довольно долго, так как нежданного гостя все еще не было слышно и видно.
Это был обычный день в Альмагро, но присутствие Инес Эскаланте по-прежнему удивляло собравшихся. То и дело кто-то из прихожан открывал глаза, украдкой поглядывая на нее.
Теперь стало общеизвестно, что герцог Эскаланте и его брат не покинули Альмагро. Хотя мало кто знает, что семья Эскаланте по-прежнему остается здесь потому, что Мигель Эскаланте хочет после смерти быть похороненным в склепе вместе со своей возлюбленной невестой.
Поскольку братья Эскаланте не выходили в люди, это приходилось делать Инес. Из-за этого она присутствовала на всех больших и малых поминальных мессах, проводившихся в течение недели, а также на всех проповедях священников Альмагро. Разлеляя каждый прием пищи с людьми Кастаньяр.
Однако если такова была цена за это усердие, то было ясно, что Бог забыл о милосердии.
— Инес.
Тихий голос прервал ее молитву, привлекая внимание госпожи. Сначала она полагала, что это был лишь кошмарный сон, но даже его тихое присутствие ощущалось болезненно ярко. Инес открыла глаза и вместо того, чтобы посмотреть на Оскара, смотрела вперед.
Жители Альмагро, за исключением немногих, посещавших дворец Мендозы, не знали, как выглядит Оскар, поэтому даже не знали, кто зашел. Все, что они могли сделать, это задаться вопросом, почему вдруг вошел мужчина и сел на пустое место рядом с Инес Эскаланте.
Конечно, Инес сидела во главе, возле семьи Вивианы, так что выбор Оскара не был ошибочным.
— Ваше Высочество.
Она приняла краткое приветствие несколько грубо, даже не повернув головы. Казалось, атмосфера нарушилась.
В углу поля зрения Инес была Библия, которую переворачивал Оскар.
“Как ты смеешь трогать что-то такое своими грязными руками?” От этой мысли миниатюрные руки, покоившиеся на ее коленях, сжались в кулаки, натягивая нежную кожу добела.
Сколько времени потребуется, чтобы жить, руководствуясь хотя бы одной строкой Библии? Мир полон несправедливости, и так же, как Вивиана Кастаньяр, умирая несколько раз, в конце концов вновь отправляется в холодную могилу, кто-то вроде Оскара все еще может притворяться, что верит в Бога.
Инес с горечью смотрела, как лица графа и графини Кастаньяр, запоздало узнавших Оскара, ожили. Приезд наследного принца сюда дал семье Кастаньяр возможность что-то сказать.
Всё же работа Каэтаны оказалась бессмысленной. Он был человеком, полным грязных желаний, и однажды потратил большую часть своей жизни впустую из-за своей одержимости казаться безупречным.
Почему он здесь?
— Мы встречаемся впервые после игры в форменте, — тихо сказал Оскар, улыбаясь, словно желая выставить добродушие напоказ людям. Найдя в Библии знакомые строки, он проводил кончиками пальцев по отрывкам, которые обычно читали за умерших.
— И вправду.
— Тогда, Инес, мне очень хотелось извиниться за свою грубость.
— …
— Жаль, что ты не появлялась после этого.
Голос священника был громким и ясным, эхом разносясь по всей часовне, поэтому приглушённый голос Оскара могла услышать только Инес. Она равнодушно восприняла слова, не пряча холодный взгляд.
— Вот как.
— Как ты себя чувствуешь? Сейчас все в порядке?
Однако он, будто не видя выражения лица Инес, справляется о ее благополучии. Мерзко… У Инес скрутило живот, отчего она не могла вымолвить и слова. Перелистывая страницы книги, он продолжал спрашивать, по-своему интерпретируя отсутствие ответа:
— Я слышал, что тебе какое-то время было трудно передвигаться из-за травмы ноги.
— А.
— И что прошла уже неделя с тех пор, как ты остановилась здесь.
— Да. Так получилось.
— Похоже, Мигель очень расстроен.
Когда он спросил о ее самочувствии, она ощущала, что не в силах это вынести. Это чувство усилилось, когда с его губ слетело имя Мигеля: Инес во всем теле почувствовала жгучую ненависть к Оскару.
После форменте она много думала об этом. Что, если он действительно хочет иметь ее? Если он хочет заполучить ее “снова”.
Худшее предположение, если он все помнит…
Оскар находился на столь близком расстоянии, что казалось, его можно зарезать в любой момент. Невыносимое ощущение захлестывающей ее тревоги, будто у нет другого выбора, кроме как немедленно что-то предпринять. Жизнь, где приходится существовать в ожидании будущего, неизвестного в своем разрушении. Разве не было бы замечательно покончить с этим пораньше?
«Если бы я только могла прикончить его, наконец избавившись от этой муки.»
Но это был не тот путь. Инес с задержкой вспомнила ранее незнакомые воспоминания из своей собственной жизни, которые Анастасио вызвал в ее памяти. Ей не было известно, как она могла оказаться здесь, в настоящий момент живой, и каков замысел Бога, заключившего ее в тюрьму, где время не шло. Теряясь в мыслях, Инес вновь осознала, что ничего не знает.
Если Оскар “помнит”, как жизнь вернулась в прошлое, значит, для этого должна быть какая-то причина. Что делать, если его I_фри_dom тоже наказали за нарушение какого-то закона?
Что даже если умри она, наследный принц останется жив?
Инес собралась с силами, так как её решимость, едва сдерживаемая от объявления войны, снова уступила место страху. Ирония судьбы заключается в том, что в этот момент угрозой не является чудовище, сидящее рядом с ней, а Бог, представленный всего лишь бумагой в её руках.
Всевышний посеял в её уме идею о попытке заглянуть в далекое будущее, вызывая страх перед неизвестностью.
— Не могу поверить, что такой здоровый парень потерял сознание.
—… Он очень шокирован.
— Но что делает твое лицо таким?
— Я всегда такая.
— Ты совершенно не похожа на ту себя, которую я видел в последний раз. Лицо так осунулось…
Она смягчила взгляд, осознавая внимание, все еще прикованное к ним.
«Лучше было бы, если бы я попробовала убить его, ничего не зная, не заботясь о будущем”. Однако она больше не желала сознательно допускать ошибки, и к тому же теперь у Инес была новая жизнь с Карселем. Это намного важнее и, по сути, несравнимо с прошлым.
То, чем она не может пожертвовать ни в малейшей степени ради радости момента, когда у Оскара останавливается дыхание. То, что она должна защищать.
Даже после смерти этого подонка, им нужно продолжить свою жизнь. Пока он жив, придется работать усерднее. Мысль о том, что ради смерти одного Оскара будет принесена в жертву жизнь Карселя Эскаланте, болью отозвалась в сердце. Поэтому она не стала бы по глупости рисковать своей и жизнью Карселя из-за Оскара.
Это полу-убийство, которое может и не быть настоящей смертью.
Значит, придется это пережить. Придется спокойно ждать, не подавая никаких признаков.
Пока Оскар не даст более прямое оправдание.
—… Ее смерть настолько тебя печалит?
— Ну уж точно не радует. Но я в порядке.
Инес, как обычно, дала не такой уж вежливый ответ. Он тихо щелкнул языком.
— Мне кажется, что ты проплакала несколько дней.
— …
— Как только я впервые увидел тебя здесь, я задался вопросом, как эта девушка могла заставить тебя плакать.
— …
— Почему ты плакала?
Не то, чтобы он не знал. Оскар вглядывался в страницы Библии со спокойным лицом и повернул голову, будто почувствовав на себе взгляд.
В часовне было темно, даже днем рассмотреть лица людей было затруднительно. По коже младшей герцогини пробежали мурашки от омерзения близости принца. В этом мраке его лицо незаметно для нее постепенно приблизилось, взор Оскара встретился со взглядом ее покрасневших глаз.
Затем, словно почувствовав ее настроение, Оскар мягко улыбнулся, будто это ничего не значило.
— Вы толком не знали друг друга. Вот почему я спросил.
—…Мне жаль Мигеля.
— Я знаю, что и с Мигелем у тебя не было близкого взаимодействия.
— То же самое и с Вашим Высочеством.
— Значит, если Алисия умрет, ты будешь плакать ради меня?
Он спросил, словно взывая к естественному милосердию, но столь легкомысленное упоминание смерти Алисии резало слух.
Инес нахмурилась. Оскар слегка приподнял уголок рта и отвернулся.
— Конечно, нет. Потому что мы не такая любящая пара, как они. Даже жалко не будет.
—… Сеньорита Барка прекрасный человек, отлично ладящий с Вашим Высочеством. Вы, безусловно, будете вести себя хорошо в любой ситуации. Но, признаю, я расстроена, что вы так неосторожно высказываетесь о женщине, которая скоро станет вашей супругой.
Инес скрыла под маской вежливости саркастичность вопроса, говорящего: “Какое влияние на тебя окажет потеря твоей жены?”. Оскар пожал плечами, перелистывая страницы Библии по указанию священника.
— Не знаю. Смерть Алисии… Я не могу размышлять об этом, потому что “еще” не испытал этого.
— …
— Что это значит для меня? Инес, ты когда-нибудь думала об этом?
— Что вы имеете в виду?
— Смерть Карселя.