Солдаты окружили её и потребовали, чтобы она немедленно вернулась в особняк, а она молча смотрела вслед удаляющейся фигуре Янь Сюня, как вдруг у неё защемило сердце. Он всё понимает, он всё знает, у него столько всего на уме, что он спросил меня: Что тебя беспокоит? Но Янь Сюнь, а как же ты? Что тебя беспокоит?
В конце концов, она всё же последовала за ним. Но как он и сказал, ей действительно было не по себе. Да, она была не уверена в нем, она боялась, что он убьёт всех в армии юго-западного гарнизона. Ведь на поле боя существует слишком много способов уничтожить отряд без следа. Солдаты и офицеры юго-западного гарнизона пожертвовали своими жизнями, чтобы следовать за ней, и она не могла позволить им погибнуть напрасно.
Возможно, я кажусь тебе мелочной, но Янь Сюнь, раз уж ты знаешь, чего я боюсь, почему бы тебе не дать мне обещание? Или ты просто не решаешься, и всё то, чего я боюсь, уже в твоих планах?
На земле тихо горел костер из древесного угля, это был древесный уголь высочайшего качества, от которого шел лишь почти невидимый бледный дымок, Чу Цяо не мигая смотрела на него, и её глаза стали сухими и болезненными. Она всё ещё не до конца оправилась от болезни, и после целого дня пути на холодном ветру усталость навалилась на неё, как приливная волна. Надев белую нижнюю одежду, она легла на кровать, задула свечу и тихо заснула.
Снаружи ярко светила луна, освещая белым светом заснеженную землю. Внутри палатки царила кромешная тьма, снаружи завывал ветер, на равнине не было ни одного дерева, и только крик ночного ястреба отчетливо разносился по тихому ночному небу.
Неизвестно, сколько прошло времени, кругом была кромешная тьма, как вдруг что-то холодное коснулось её ног, Чу Цяо с закрытыми глазами слегка нахмурилась, потом её словно током ударило, она резко села и холодно спросила: «Кто тут?»
В темноте в изножье кровати сидела высокая фигура, одетая в мягкую ткань, сквозь слабый свет смутно виднелись очертания лица. Мужчина сидел, нежно держа в ладонях её обмороженные ноги, а на краю кровати стояла чаша, от которой исходил сильный аромат лекарства.
«Проснулась?» — тихо сказал Янь Сюнь.
Затем он встал и зажег свечу, теплый желтый свет огня осветил его лицо, придавая ему умиротворенную и тихую ауру. Он снова сел, обмакнул свои длинные и тонкие пальцы в лекарство, а затем осторожно нанес его на её обмороженные места, тепло его пальцев, словно легкий ветерок, нежно касалось кончиков её пальцев и тыльной стороны ступней. Янь Сюнь не поднимал взгляд, а его глаза были как бассейны с холодной водой, затем он невозмутимо произнес: «Твои ноги нужно лечить каждый день, в армии всё не так, как в особняке, где за тобой присматривают служанки, и здесь всё сложнее, поэтому даже если ты занята, не забывай заботиться о своём теле».
Лекарство было прохладным и шелковистым, наносить его было очень легко, ступни Чу Цяо были маленькими и милыми, а ещё открылась белоснежная голень. Янь Сюнь одной рукой наносил ей лекарство, а другой обхватил её лодыжку, и его голос, словно вода, спокойно скрадывал неловкость и трудные слова между ними.
«Да, понятно». Чу Цяо кивнула, слегка покусывала губы, не зная, что ещё сказать. Она вспомнила годы, проведенные во дворце: как только наступала зима, её ноги обмораживались, краснели и распухали, в них скапливался гной и вода, а в худшие времена она даже не могла подняться. В первые дни у них не было лекарств от ран, поэтому Янь Сюнь растирал её ноги вином, и, видя, что она испытывает сильную боль, даже шутил, что напоит её, чтобы она не чувствовала боли. В то время глаза Янь Сюня улыбались, в них словно вспыхивали звезды, яркие и сияющие. Даже сейчас каждую ночь ей снился он, каким он был в то время, так ясно, так отчетливо, что даже то, как он выглядит сейчас, она уже почти забыла.
«Хорошо отдохни». Нанеся лекарство, Янь Сюнь встал, взял в руки чашу и сказал: «Я уйду первым».
«Янь Сюнь ……»
Янь Сюнь только обернулся, чтобы обнаружить, что край его халата держит нежная белая рука, эта рука была такой маленькой, а пальцы такими тонкими и белыми, словно прозрачными. Услышав её голос, его сердце внезапно смягчилось, он обернулся и посмотрел в глаза Чу Цяо, тихо спросив: «Что случилось?»
«Ты сердишься на меня?»
Янь Сюнь посмотрел на неё, его голос был спокойным, когда он спросил в ответ: «Должен ли я сердиться?»
Чу Цяо тяжело задышала, в палатке было душно, она поджала губы и ответила: «Я не знаю».
Атмосфера внезапно стала холодной, никто из них не говорил, в воздухе витал запах смущения. Янь Сюнь с темными волосами и глазами — как обсидианы стоял и спокойно смотрел на неё. Щеки Чу Цяо побледнели, наконец она медленно подняла голову, посмотрела в глаза Янь Сюню, и, крепче сжав край его халата, тихо сказала: «Просто позволь мне следовать за тобой, хорошо?»
Янь Сюнь долгое время молчал. Он смотрел на лицо Чу Цяо и ничего не говорил, в его голове одна за другой вспыхивали эмоции, лишая его возможности говорить. Режим Яньбэйя поднялся слишком быстро, теперь он словно греб против течения, каждый шаг должен был быть осторожным. Он нахмурился, размышляя над своими планами и стратегиями, перебирая их один за другим, и, наконец, открыл рот и сказал: «А Чу, знаешь ли ты, в чем сейчас заключается самая большая скрытая опасность Яньбэйя?»
Чу Цяо подняла голову и не ответила, потому что знала, что в данный момент ей не было нужды отвечать. Конечно, Янь Сюнь спрашивал себя: «Военачальники разобщены, каждый действует сам по себе, силы Датуна разделены, приказы штаба армии не выполняются, у каждого есть свой командир, которому он предан, — это и есть смертельные раны Яньбэйя».
Янь Сюнь протянул руку, заправил волосы Чу Цяо за ухо и сказал: «Все это нужно исправить и очистить, несмотря на кровопролитие, это необходимый путь для режима, который хочет прочно закрепиться. Здесь нет правых и виноватых, это ситуация заставляет меня идти таким путем, я не хочу, чтобы ты в это вмешивалась, ты понимаешь?»
Чу Цяо кивнула: «Я понимаю, Янь Сюнь, я не командую армией, я просто хочу быть рядом с тобой».
Услышав слова Чу Цяо, Янь Сюнь явно был слегка ошеломлен, он думал, что она догоняла его, чтобы стать командиром армии юго-западного гарнизона. На мгновение он несколько озадачился её намерениями, но вскоре в его сердце медленно поднялась волна тепла, он кивнул и нежно сказал: «Это хорошо».
Янь Сюнь опустил руку и собрался уходить, накинув плащ из синей хлопковой ткани, его тело слегка похудело, Чу Цяо посмотрела на него и вдруг почувствовала, что в глубине души ей стало немного грустно, она прикусила губу и сказала, «Янь Сюнь, ты мне веришь?»
Шаги Янь Сюня остановились, он не обернулся, но заговорил, и его голос прозвучал призрачно, подобно шелесту мелкого песка в набегающей океанской волне.
«А Чу, я никогда не сомневался в тебе, я просто хочу защитить тебя от неправильного и правильного до того, как наступит смута, вот и всё».
Занавес палатки слегка колыхнулся, силуэт мелькнул и исчез, Чу Цяо села на кровати и внезапно потеряла сонливость.
Под тихие звуки клепсидры* вокруг было тихо и спокойно, и она снова вспомнила слова, сказанные много лет назад, тогда они пообещали друг другу, что у них не будет секретов, что они всегда будут честны друг с другом и что между ними не будет недопонимания и разногласий. Но, к сожалению, всё это оказалось лишь мечтой, ведь в этом мире есть много вещей, которые нельзя рассказывать другим, особенно тем, кто тебя любит.
Я должна верить ему. Чу Цяо тихонько прикусила губу: Если я не буду верить ему, то кому ещё я могу верить?
Она пыталась убедить себя в этом, а затем снова легла, но прежде, чем закрыть глаза, она как в тумане снова увидела ряд отрубленных голов на площади в тот день и брызги крови повсюду.
После семи дней пути они добрались до реки Сюэкуй, расположенной в провинции Яо, Главный лагерь был разбит на горе, в нем разместились 200 000 воинов, и издалека казалось, что гора покрыта броней.
Чу Цяо не без причины отказалась от командования армией юго-западного гарнизона, после битвы при Бэйшо Чу Цяо по популярности в Яньбэйе опережала Янь Сюня, её высоко ценили в армии, а в сочетании с тем, что она много лет следовала за Янь Сюнем, то стала второй фигурой в Яньбэйе. Что касается армии юго-западного гарнизона, то, как мятежники, ставшие непосредственной причиной поражения Янь Шичэна, жители Яньбэйя испытывали к ним чрезвычайно сложные чувства: здесь была и многолетняя обида, и благодарность за то, что они защитили Яньбэй, и такими эмоциями могли легко воспользоваться другие.
Преданность армии юго-западного гарнизона Чу Цяо была известна всем, и если она продолжит командовать ею, то Янь Сюнь потеряет свою власть над ними, и армия юго-западного гарнизона станет её личной армией, а такого не потерпит ни один император.
Поэтому ей пришлось отказаться от военной власти и встать на сторону Янь Сюня, чтобы если что-то случится занять нейтральную позицию, что будет хорошо и для армии юго-западного гарнизона, и для неё самой.
Её мысли были правильными, однако она замерла, увидев нового командира армии юго-западного гарнизона. Её брови нахмурились, а взгляд стал острым, как нож, когда молодой командир в синей форме посмотрел на неё с легкой улыбкой и вежливостью, а затем тихо сказал: «Господин Чу, давно не виделись».
«Командир Чэн». Взгляд Чу Цяо стал ледяным, она холодно улыбнулась и медленно произнесла: «Когда мы расстались в Бэйшо, командир Сюэ Чжиюань трагически погиб, командир Чэн последовал за генералом Ся Анем и уехал, я уж думала, что у меня больше никогда не будет возможности увидеть твое великое лицо, я не ожидала, что сегодня снова увижу тебя, это действительно отрадно».
Чэн Юань слабо улыбнулся и сказал: «Гора с горой не сходятся, а человек с человеком всегда сойдутся**, значит мне и господину суждено было встретиться».
Чу Цяо холодно фыркнула, развернулась и пошла в сторону палатки Янь Сюня, на ходу она холодным голосом сказала: «Хэ Сяо, присмотри за войском, до моего возвращения никому не разрешается указывать армии юго-западного гарнизона, что делать!»
«Да!» — громко ответил Хэ Сяо.
Холодный ветер обдувал лицо Чу Цяо, но её щеки покраснели от гнева.
Командир Сюэ, наконец-то я смогу отомстить за тебя!
_______________________________________
Примечание:
* — клепсидра – водяные часы;
** — гора с горой не сходятся, а человек с человеком всегда сойдутся – в значении – мир тесен.
Перевод: Флоренс