Цзюнь Чансяо хмурился все сильнее и сильнее.
В глазах этих грабителей не были и капли жалости или сострадания.
Все они были хладнокровными и жестокими ублюдками!
— Че уставился?
Брат Ниу заметил, что Цзюнь Чансяо смотрит на него и перехватил удобнее свой клинок.
Другие бандиты, стоящие поодаль, подошли поближе и смотрели на них в нетерпении, словно вот вот завяжется бой и будет на что посмотреть.
— Чик!
Ниу провел своим большим пальцем руки по шее, пытаясь напугать Цзюнь Чансяо, а затем устрашающе улыбнулся.
По деревне разошелся слух, что к ним пришел незнакомец и все больше народу присоединилось к их шествию.
Сотни грабителей сейчас смотрело на Цзюнь Чансяо совсем не с добрыми намерениями.
“Тыщь! Тыщь! Тыщь!”
Один из бандитов яростно ударил висящего на столбе поблизости, затем схватил его за волосы, Свободный-Мир-ранобэ откинул голову и сплюнул на землю.
— Тьфу ты! Все, кого я начинаю бить, подыхают!
Цзюнь Чансяо молча прошел мимо, за своим проводником.
Люди: мужчины, женщины и дети, висели по всюду.
Кто на столбах, кто просто на заборе.
Живые и мертвые.
— Чертова старуха! — из хлипкого дома справа вышел горный бандит, подвязывая штаны и сердито ругаясь. — Я на секунду отвлекся, а она откусила себе язык и сдохла!
— Хе-хе, я бы на это посмотрел! — захихикал один из бандитов, ошивающихся рядом.
— Черт возьми, Сяо Ба! — один из воров, хохоча, обратился к другому. — Ты у нас любишь растрясти мертвечинку!
— Да у меня бабы не было пол года! Даже если она жирная, как свиноматка, у меня все равно встанет! — ответил Сяо Ба, зайдя внутрь халупы.
“Ха-ха-ха!”
Толпа разразилась смехом.
Цзюнь Чансяо прошел мимо.
Его глаза постепенно наливались холодом.
Это не деревня и не логово воров.
Это бойня.
Это ад.
Местные грабители — не люди, а кучка жестоких и кровожадный зверей.
Цзюнь Чансяо совсем перехотел быть хорошим человеком.
Пока он шел, то увидел такое огромное количество избитых, замученных и растерзанных трупов, что гнев внутри прятать было уже сложно.
Отчаяние, страх и беспомощность в глазах умирающих, голова, бесцеремонно пинком отправленная в жаровню, искалеченные тела женщин и детей
Все это пробудило в Цзюнь Чансяо одно потаенное желание.
Убивать.
*****
“Нужно успокоиться. Главное — спасти заложников, а уж после можно разобраться с этими ублюдками.”
Цзюнь Чансяо, полный гнева и желания убивать, пришел в сопровождении толпы грабителей на большую площадь у самого подножья скалы.
На ней возвышался огромный шатер.
У входа стояло с десяток громил.
И их Открытие Меридиан было на седьмом или восьмом уровне.
“Должно быть, это Элита Секты Черного Ветра.”
Размышляя, Цзюнь Чансяо зашел внутрь и сразу почувствовал на себе ледяные, суровые взгляды.
На постаменте, у дальней стены, сидело восемь практиков боевых искусств.
Их брови были насуплены, а в глазах читалась жажда крови.
“У них минимум Десятый уровень Открытия Меридиан.” — подумал Цзюнь Чансяо.
— Малец!
Светлокожий, длинноволосый мужчина улыбнулся, полулежа на резной стуле.
— А у тебя есть яица, раз ты осмелился размахивать мечом на территории Секты Черного Ветра.
Громила средних лет с наглым выражение лица, что сидел рядом, агрессивно поднял брови и сказал:
— Если бы не приказ Босса, я бы оторвал его тупую голову и сыграл ей в футбол!
Цзюнь Чансяо проигнорировал выпад бандита.
Он говорил спокойно, из всех сил сдерживая свои эмоции.
— Я лично пришел в деревню Черного Ветра, чтобы выкупить своих учеников, не более того. А ваш Босс послал за мной мелких собачонок, которые начали тыкать мне в лицо свои ножи. Разве так принято обращаться с гостями?
— Ах ты, чертово отродье!
— Да как он посмел назвать нас и наших братьев собаками?
Все восемь практиков боевых искусств повскакивали со своих мест.
Их глаза метали молнии и намерения были совсем не самые добрые.
— Ха-ха-ха!
Раздался смех.
Из боковой двери в зал неторопливо вошел рослый мужчина средних лет и сел на центральное сидение, обитое тигровым мехом.
Это был Чжоу Цяньба — Мастер Секты Черного Ветра.
— Мастер Секты Цзюнь прибыл к нам, чтобы помочь Секте Черного Ветра развиваться!
— Босс! — все восемь практиков боевых искусств почтительно склонили перед ним голову и сели после него.